В декабре сорок первого года мой дедушка надел на плечи военную одежду, сшитую на фабрике, где трудился. Попал он тогда в запасной артиллерийский полк. То и дело наведывались в него "покупатели" - боевые офицеры. Они мало интересовались такими бойцами, как он - мальчишки, а на передовой огнем, а не конфетами угощают. Но вот одному "покупателю" приглянулся боец Потогин. 
- Минером будешь. В железнодорожном батальоне, - коротко пояснил офицер.
Наука взрывать мосты, закладывать мины под рельсы в то время продолжалась недолго. Вскоре минер Потогин получил первое крещение. В то время на харьковском направлении шло отступление наших войск. За одним мостом был оставлен мой дед. 
- Взорвешь мост раньше времени - судить будем, совсем не взорвешь, фрицам оставишь - расстрел, - вот такой наказ получил боец от командира. В дополнение было и напутствие: " Держи связь с начальником станции. А трудно совсем будет - все решай сам".
Немецкие самолеты, артиллерия неистовствовали. Все в округе было объято огнем и смрадом. А у куста, под которым залег дедушка, не разорвалось ни одной бомбы, хотя от происходящего все щемило в груди. Что и говорить, фашисты берегли мост, берегли для себя. И вот, кажется, проехали и прошли по нему все наши отступавшие. Вроде бы и опустел мост. Уже слышен перестук вражеских автоматов. " Пора!" - пронзила мысль голову бойца. И тут среди разрывов бомб, снарядов слух уловил сигнал паровоза. Чей он? Наш, чужой? Бросился мимо полыхающего элеватора к начальнику станции.
- Свой, свой идет. С ранеными. Позади заслон. Взрывай, как пройдет эшелон, - кинул на бегу начальник станции.
Томительные минуты, секунды ожидания. Прогремел по рельсам эшелон, протопали бойцы заслона. И вот уже на мосту совершенно другие люди. Чужие, завоеватели, с подергивающимися в руках автоматами.
Действовал минер Потогин расчетливо -  куда и страх пропал. Взрыв. Разломились опоры моста, взбурлилась вода, проглатывая бетон с вражеской техникой...
Как напоминал ему командир, батальон надо будет искать в городке Осколе. А до него версты длинные. Их, отступавших, сколотилось в одной из кустарниковых низинок целая группа. Шли к Осколу трое суток. Без сна, без еды. Плен страшил всех и каждого. Был июльский рассвет, занималась зорька, когда группа вышла на ржаное поле. Вот тогда и зарычали над головами вражеские самолеты. Шли они пятерками. От одной из них отделился один, спикировал на ржаное поле, по которому разбежались бойцы. Что вытворял немецкий летчик, дедушка не помнит. Бугорок ли какой помешал, выемка ли, но он споткнулся, винтовка больно ударила по щеке. И силы иссякли. Наливающиеся зерном колосья сомкнулись над упавшим солдатом, который мимолетно уснул на пряно пахнущей земле, не слышал ни разрывов бомб, ни пулеметных очередей. А их было много. Об этом можно было судить, когда проснулся. Солнце пекло. А поле было исковеркано...
До Оскола оставалось примерно шесть - семь километров. Уже отсюда было видно, что он горел - над ним понимались рыжеватые клубы дыма.
Как так получилось, но он наткнулся под городком на расчет сорокопятки. Артиллеристы готовили орудие к бою. И он начался. Дедушка влился в расчет, исполнял команды командира.
- Снаряды, давай снаряды...
И он подносил снаряды. Когда бегом, когда ползком. Взглянуть на поле боя не было времени. Да и пот вместе с кровью, стекавший по лбу из глубокой царапины, застилал глаза. Бросался от пушки к снарядному укрытию и обратно как-то механически, интуитивно.
После боя вместе с ребятами хоронил заряжающего пушки.
- Оставайся у нас, браток. Воевать везде одинаково, - предлагали артиллеристы.
Да как останешься? Он должен найти свой батальон. И нашел, переплыв Дон вплавь. Потом ранение. После госпиталя - девятая механизированная бригада третьего Сталинградского корпуса. Тут стал связистом. В одном из бесчисленных боев под Сталинградом проявил не только мужество, но и находчивость. На одной из окраин с названием  Пролетарская защитникам Сталинграда пришлось отступить. Боец Потогин был оставлен в занесенном сарайчике для корректировки огня. Указываемые им скопления вражеской силы и техники оказывались точными, туда и посылались снаряды со стороны Сталинграда. Когда неподалеку заутюжили снежные сугробы, деревянные постройки, немецкие танки, появились автоматчики, у солдата заскребло на сердце. Он отрезался от своих, связь оказалась перебитой. Хорошо, что на землю опустился густой туман. Именно он помог "просочиться" солдату в город к своим. За проявленную отвагу он и был награжден орденом Красной Звезды, который украсил его грудь много лет спустя, вот в такой мирной и радостной обстановке. Где там блуждало представление на награду - одному Богу известно, а солдат шел с боями от Сталинграда на запад. Очищалась земля родная от захватчиков, появилась настоящая радость, потеплело в груди. Вот уж и Украина. У небольшого селеньица враг оказал серьезное сопротивление, применял контратаки. При одной из них прервалась связь между командиром и его подразделениями. Мой дедушка выбросился из траншеи на поиски обрыва провода. Падал в карьеры, перелазал бугорки, бежал овражками. Рядом вздыбливалась земля, падали срезанные снарядами верхушки ветел, свистели пули. Не хватало воздуха. А он не думал ни о чем, подчинялся своей команде: "Вперед! Вперед!" Он- то хорошо знал, что от команд командира зависит исход боя. И вот он - обрыв. На огороде с высохшей картофельной ботвой. Руки дрожат, не повинуются. Уймитесь нервы, угомонись пулеметом стучащее сердце, уймись страшная усталость! Нужна, срочно нужна связь! Провод наращен, защищен, соединен. Есть связь! Командуйте, товарищ подполковник!
При возвращении решил сократить путь. И тут заколошматили немецкие минометы. Обожгло тело солдата Потогина. Упал, потеряв сознание. Очнулся на госпитальной койке. По сути второй орден Красный звезды уже не затерялся, вскоре украсил грудь отважного воина. 
Шел солдат, шел под ливнем и в лютые морозы, шел с боями под постоянной тенью бушующей смерти. Разве всего расскажешь? Вот назло всем смертям выдюжил, все перенес мой дедушка. Топали его сапоги и по земле немецкой. Пришла победа, солдат остался в строю. Только в сорок восьмом был демобилизован, приехал в край родной - вадинский.
Вскоре стали давать о себе знать бывшие раны. Но дедушка и тут не сдавался перед недугами и невзгодами. Трудился, трудился. У него, инвалида Великой Отечественной войны, сорок лет стажа. Вместе с женой Верой Ильиничной - моей бабушкой по профессии учителем - вырастил двух детей. Сын Александр - мичман ВМФ, дочь Ольга - врач Вадинской больницы.
Весна. Плещутся воды речки Керенки у дома дедушки. Оживает посаженный им яблоневый сад, зашепчется скоро листвой. Но не встречать больше моему дедушке весеннего цветения, не слушать жужжания пчел…