Я правнучка Александра Герасимовича. Хочу написать ему свое послание с историей здесь. 

Здравствуй, дорогой мой прадедушка Саша! Александр Герасимович Рогаткин… Я никогда тебя не видела, только на старом пожелтевшем фото, и слышала о тебе из рассказов отца – твоего внука, которому все рассказал его папа – твой сын Иван. 
Ты ушёл на фронт осенью 1942 года. Со слезами провожала тебя бабушка Маша. Ты вытирал с её глаз слёзы и говорил:
-Маша, я обязательно вернусь, и у нас будет все как положено. 
Двое сынишек бегали у вас под ногами и играли в догонялки, ещё не понимая, что папка уходит навсегда. Простившись с женой, ты подошёл к дочке, спящей в люльке, и взял на руки старшего сынишку Ванечку. Что тогда мог понимать он, мальчонка шести лет от роду? Ты целовал его в лоб и тихонько говорил: 
-Береги маму, сестренку и братика. Ты уже большой мальчик, и я доверяю тебе самое ценное. 
Уезжал, а сердце твоё обливалось кровью, ты видел, как Ванька бежит за уезжавшей с тобой машиной и плачет. Он понял, он все понял...
Шли месяцы. Бабушка продолжала работать, воспитывала детишек и ждала от тебя любой весточки. Тем временем ты был очень далеко и вёл ожесточённую борьбу с фашистом. Я не знаю, как тебе довелось воевать. Мне это даже тяжело представить. Но я попробую. 
Недоедание, недосыпание, постоянное напряжение и тревога. Нет, не страх (ни в коем разе!), а именно - тревога. Тревога за то, что фашист хозяйничает на нашей родной земле и уничтожает все наше, русское. 
Вечерами, когда бои на время затихали и клубы дыма уже не заволакивали небо, на нем появлялись тысячи маленьких звёзд, ты выбирался из окопа, закуривал сигарету и наслаждался тем, как звенит тишина. Вспоминал свой домик в деревне, любимую молодую жену и детишек. Мечтал, как вернёшься и обнимешь их крепко-крепко, и вы будете жить вместе счастливо. Как же тебе было тяжко... 
Не довелось тебе вернуться. Ты перестал писать, но бабушка все ждала и ждала заветный треугольник. В январе 1944 года над семьей грянул гром – пришло роковое послание. Бабушка дрожащими непослушными руками открыла его и отрывисто произнесла: «Нет... Не может быть...»
То была похоронка. Баба Маша побелела и не смогла больше ничего произнести. Слёзы полились из глаз, горькие жгучие слёзы. 
В потёртом конверте оказалось ещё кое-что – жёлтый маленький снимок, весь испачканный кровью. Это было фото Вани, Ванечки, твоего сына! Маленького мальчишки, фото которого ты хранил у сердца. На обратной стороне надпись: «Вынута из кармана рядового, погибшего при прорыве блокады Ленинграда»...
Часто об этом вспоминал дед Ваня и почти всегда не мог удержать слез. Его мама так больше никогда и не вышла замуж – она не смогла забыть своего любимого Сашку. 
Прошло больше семидесяти лет со Дня Великой Победы. Но ты не вернулся домой, не смог обнять жену, не смог увидеть своих внуков, правнуков и не отпраздновал день славной Победы...
Ты никогда не видел меня, но я верю, что ты получишь мое письмо и увидишь в этих строчках всю мою любовь к тебе. Знай, дедушка, я горжусь тобой. Ты настоящий герой. Ты всегда будешь жить в моем сердце и в сердцах моих детей и внуков.