о бое 19 февраля 1945г. близ селения Зильберберг, Померания (ныне, польское Święciechów),
...когда мы двинулись в атаку, мы оставили на земле механника-регулировщика- Гришу Чернявского и санинструктора Веру. Места для них в самоходках нет. На марше можно ещё рассадить внутри самоходок, но в бою, когда ведётся огонь из пушки, их разместить негде. В бою с немецкими танками нам дважды пришлось откатываться назад, и Гриша с Верой оказались впереди нас. Вдруг слышу крик Веры:
- Товарищ старший лейтенант, там Гриша раненый остался. Пехота отошла к вам за насыпь, а он раненый один в нейтральной полосе... я его перевязала, но мне его не дотащить.
Первое решение моё- подскочить к Грише на самоходке, он всего в 200-х – 250-ти метрах. Заводим двигатель, выскакиваем на насыпь и сразу два 75-мм снаряда врезаются в машину. Первый сбивает командирскую башенку, второй в правый борт. Пробил бортовую броню в 10 см от меня, но за моторной перегородкой, повредил двигатель, пробил и второй борт. Осколки брони, которые могли бы искалечить меня, изогнули, но не пробили моторную перегородку. Из двигателя потекло масло. Ну, а попади снаряд на 10 см правее, меня бы перерезало им пополам.
Скатились за насыпь и при этом ещё получили третий снаряд в корму. Спрашиваю наводчика и заряжающего (механик-водитель обычно из самоходки не вылезает):
- Кто доберётся до Гриши?
Оба молчат.
- Ну, что ж ребята, придётся мне самому,- говорю я и открываю люк.
- Подожди, «старшой», я полезу к нему,- говорит наводчик старшина Мананков.
Перескочив через насыпь, старшина около 100 м спокойно прополз по-пластунски, но когда попробовал подняться, немцы открыли по нему огонь. Он некоторое время не двигался и стрельбу прекратили. Он снова пополз. Полежал рядом с Гришей, и один пополз обратно. Когда он влез в самоходку, мы увидели, что через левый рукав гимнастёрки у него сочится кровь. Вера бросилась перевязывать ему руку, а он, отдышавшись, обрушился на Веру нецензурной бранью.
Оказалось, что Гриша не ранен, а убит. Осколком мины ему оторвало пол головы. Тут и я резко отчитал Веру. Ведь зря мог погибнуть старшина Мананков, а труп Гриши мы бы могли вынести с нейтралки, когда стемнеет. Так мы и сделали. Когда я спросил Веру, неужели она не видела, что Гриша мёртв, она ответила, заплакав:
- Видела, но мне хотелось его мёртвенького поцеловать!
При этом она передала мне партбилет, ордена и медали Гриши, которые она с него сняла. Оказалось, у них была любовь, но я об этом не знал. Вера недавно прибыла в наш полк.